Опрос. «Городское» и «деревенское» Православие

p-1836Подготовили Марина Юлова, Александр Яхонтов

Опрашиваемые отвечали на вопросы:

  • Отличаются ли прихожане в городе и на селе? Есть ли отличия в организации прихода?
  • С какими трудностями приходится сталкиваться священнику на приходе в селе в отличие от городского прихода?
  • Как эти трудности приходится преодолевать? Что можете посоветовать, пожелать духовенству и прихожанам?

Протоиерей Cергий Бакланов , Башкортостан, г. Уфа

Вот уже 19 лет я, в прошлом городской житель, живу и служу на селе.

Честно сказать, архиерей 4 раза предлагал (но не благословлял !) вернуться в город – не могу и не хочу. В первые 5-6 лет я служил в пустом храме, а люди присматривались ко мне, ведь я был чужим, а село – это почти-что большая семья, здесь все свои.

И наибольшая разница проистекает из этого. На селе все прихожане друг другу почти родные, а в городе – просто знакомые, но всё-таки чужие. Это же можно сказать и об отношении к священнику.

Вообще, на селе люди проще, более открытые что-ли.

И ждут они от всех, и в первую очередь от батюшки, доброты, любви, открытости.

Да, материально на селе очень непросто – много лет все селяне приносили детские вещи, чтобы одеть наших детей, а я служил и служу людям.

Но другой доли я не желаю, разве что… – на всё воля Божия!

Иерей Владимир Навозенко, Киевская область, с.Червона Мотовиловка

“Деревенское” Православие простое и незатейливое. Эти простота и незатейливость способствуют сохранению в чистоте Православия, часто оберегая от горя, которое может продуцировать человеческий уж слишком затейливый ум. При этом нужно не забывать и главного врага “деревенского” Православия – невежество, которое если не обуздать, объединяясь с природным консерватизмом деревни, часто перетекает в особую форму мудрования с неким мистическим уклоном, боязнью всего и вся. Оно же потом часто заражает и городские приходы.

“Городское” Православие наоборот более открыто навстречу миру, а потому имеет свои, только ему присущие проблемы, с некой “интеллигентной” подоплекой. Тут уж, если можно так выразится, приходится бороться с черезмерной инициативностью радетелей Православия, которым мало затронуть внешнюю форму, они пойдут и дальше, скажем, на его модернизацию.

Перво-наперво, все упирается в ограниченное, часто даже крайне ограниченное состояние церковной кассы. Больше приходится заниматься выбиванием денег на те или иные цели приходской жизни, а потом их благополучным вложением на эти же цели, чем собственно самой приходской жизнью.

У нас на приходе ко всему еще приходится отвлекаться на противостояние с властями, которые, поддерживая украинских раскольников, часто чинят препятствия начинаниям нашего прихода.

Священник Владислав Алешин, Эстония, г. Валга

На селе люди попроще, немного приземленнее, возможно чуть суевернее, наивнее, но недоверчивее. Зависит от местности и от наследия (был ли храм закрыт или взорван, без молитвы люди дичают). А путь один: трудиться вместе с ними, любить их и молиться. Не отделять себя от народа.

Сященник Евгений Клементьев, Саратовская область, р.п. Мокроус

Что касается прихожан городских и сельских, то они отличаются и отличаются весьма. Это и образованность и само отношение людей к жизни к вере. К сожалению, все думают, что на селе прихожане лучше – проще. В корне наоборот. Люди в городе проще. Нет такого самомнения о себе, как у селян. Да и забот вроде как у них не то что меньше, а другие. Люди меньше обращают внимание друг на друга. В селе люди переживают, что о них думают и тяжело оставляют пережитки и предрассудки…

Священник Максим Куров, Саратовская область, п. Романовка

Вот так на вскидку, наверное, трудно сразу назвать какие-то отличия городского и деревенское Православия, но они действительно имеют место быть. По своему небогатому опыту настоятельства в поселке воочию в этом убедился. Но сказать, что есть какие-то кардинальные отличия, тоже не рискну. Думаю, что отношение к храму как к месту, где проводятся какие-то таинственные обряды для решения жизненных проблем, является общей проблемой для всего современного Русского Православия. Поэтому, скорее больше каких-то незначительных отличий, которые все же заметны. Многим людям, в особенности интеллигенции, мешает ложный стыд – им очень трудно переступить порог храма, так как все друг друга очень хорошо знают.

На мой взгляд, самым характерным отличием в организации прихода является численность клира. В сельских храмах, как правило, один священник, к которому кто-то привыкает и, даже привязывается, а кто-то так и не удовлетворяется наличием такового и чаще всего баламутит воду на приходе. В городских же храмах много священников, в связи с чем у прихожан есть, своего рода, выбор пастыря, если можно так сказать, «по сердцу своему». Так же небольшое количество прихожан затрудняет возможность количественного, а главное качественного подбора «кадров» – активных помощников настоятеля в самых различных делах прихода.

О трудностях скажу следующее. Настоятелем храма в райцентре я был назначен через два года после окончания семинарии, год из которых я прослужил в старейшем храме нашего края – Свято-Троицком соборе г. Саратова. За это время, естественно, было нетрудно привыкнуть к городской жизни, благолепию центрального храма и красоте соборного богослужения. Поэтому, когда я приехал на приход, мне захотелось просто куда-то спрятаться и поплакать.

Храм в честь Рождества Христова был построен в Романовке в 1826 г. В советские годы огромное здание было изуродовано до неузнаваемости, как говорится, без слез не взглянешь. Половина церковного дома, в котором нам предстояло жить, больше походила на сарай, чем на место пригодное для жизни молодой семьи с грудным ребенком. Однако, как я уже понял в дальнейшем, к сожалению, все эти проблемы были ничтожны по сравнению с тем, что ожидало дальше.

Через некоторое время ко мне пришло осознание – главная трудность заключается даже не в том, что на мои плечи, как настоятеля неопытного, свалилась такая ноша как восстановление огромного храма в районном поселке с небольшим населением, да еще и на краю области. Меня мучили вопросы: «Где же взять миллионы на реставрацию?», «есть ли в этом смысл, если прихожан так мало?», «с чего начать?»,— и так далее. Самым сложным оказалось то, что в этом поселке я — новый человек, новый батюшка. Храм был открыт в 1990-е годы, но за это время приход в хорошем смысле, как семья, здесь, увы, так и не сложился. Зато в плохом смысле он обладал некоторой сплоченностью — противился любым «нововведениям» со стороны «новичка». Самым сложным было и является то, что люди не имеют элементарного уважения к священническому сану. Куда бы мне ни приходилось приходить впервые или обращаться к кому-либо, везде пытались называть меня просто по имени, как привыкли это делать в отношении моих предшественников. И бывает, что в беседе со мной по-прежнему продолжают делать то же самое: «а вот Николай говорил… » или «вообще-то, Митрофаныч был хороший мужик…» и так далее.

Труднее всего бывает, когда забываешь о том, что являешься лишь орудием в руках Божиих, через которое Он Сам спасает людей, и пытаешься сделать что-то сам, по своему разумению. Конечно, молодому священнику, просто необходимо руководство более опытного пастыря, иначе, его можно сравнить с идущим по минному полю без нужных на этом пути приборов. Слава Богу, у меня такая возможность есть, и почти при каждом посещении Саратова я стараюсь к ней прибегнуть. Здесь имеются в виду и просто беседы, и Исповедь, и советы и, конечно же, наставления. Мне еще, например, очень хорошо помогает посещение нашего Владыки, после чего появляется энергия для дальнейших трудов.

Также необходимо руководство в деле реставрации храма, так как здесь часто случаются ошибки. По своему невеликому опыту уже успел понять от скольких головных болей, ненужных идей и мыслей, переполняющих через край молодого настоятеля, освобождаешься, когда полагаешься на помощь специалистов. Ведь даже добрая идея, не подкрепленная расчетами и общепринятыми правилами, может обернуться в лучшем случае ошибкой, которую все же возможно будет исправить, пусть и потратив средства; в худшем же случае все это может обернуться трагедией. И все же, в духовном руководстве ошибку исправить значительно сложнее, а порой последствия ее будут преследовать тебя очень долгое время.

Нужно много времени, чтобы что-то построить, но еще больше его требуется, если приходится переделывать и изменять сделанное до тебя. Хотя, когда снова и снова приводишь себе на память мысль о том, что Господь тебя сюда поставил не случайно и Сам поможет, то становится легче и на сердце приходит утешение, подкрепляемое молитвенным общением с Творцом.

Протоиерей Михаил Воробьев, Саратовская область, г.Вольск

Очевидно, что в духовном отношении за десятилетия советской власти село пострадало значительно сильнее, чем город. Все-таки пролетариат для большевиков был возлюбленным классом. В городе была индустриализация, рабфаки, какая-то культурная жизнь, в то время как в деревне был голод и настолько изнурительный труд, что на духовные запросы не оставалось никаких душевных сил.

Сельские храмы закрылись раньше городских. И если в войну они где-то открывались, то опять преимущественно в городах, где мог найтись священник, псаломщик, певчий. А в 1960-е годы, когда Хрущев дал крестьянам паспорта, и они получили возможность переехать в город, деревни стали попросту исчезать.

Безусловно, какая-то церковность оставалась. Сельские жители охотнее городских крестили детей, чаще венчались. Приезжая в город, между базаром и магазином обязательно заходили в церковь. Однако на рубеже 1970-1980-х годов это почти прекратилась.

В городе, в среде интеллигенции христианское движение на исходе советской власти возникало в русле культурного и исторического интереса, а так же как своеобразная форма оппозиционности. В селе ничего этого не было.

Почти все время своего существования советская власть тщетно старалась преодолеть «противоречие между городом и деревней». В результате этой культрегерской политики в селе вообще исчезло представление о подлинной народной культуре и подлинной христианской духовности. Признаки нравственной деградации, включая пресловутую алкоголизацию населения и жизненную апатию, в деревне выглядели ярче и распространены гораздо шире.

Поэтому первые постсоветские православные приходы открывались в городах. Село глухо молчало и не очень-то желало трудиться над строительством храма и восстановлением приходской жизни. Священнику, который в эти годы там все же оказывался, приходилось сталкиваться с очень советской позицией: «Вы нам сделайте, вы нам откройте церковь, а мы, может быть, будем в нее ходить. А может – и не будем…»

Изменить эту позицию можно только одним способом – личным примером священника. Личной верой, личным трудом и личной любовью! Поэтому и хочется пожелать нашему сельскому духовенству внимательнее относиться к словам Евангелия, которые наши протодиакона почему-то изо всей мочи выкрикивают при облачении архиереев на Литургии: «Тако да просветится свет твой пред человеки, яко да видят добрая дела твоя и прославят Отца нашего, еже есть на небесех!». Ну а прихожанам, как деревенским, так и городским, хочется напомнить, что эти слова Господа Иисуса Христа относятся не только к владыкам и иереям, но и ко всем христианам!

Священник Димитрий Шишкин, г. Симферополь

Мне трудно рассуждать о селе, я всю жизнь прожил в городе, где и служу последние восемь лет. Так что буду говорить о том, что знаю не понаслышке.

В крупных городских храмах практически отсутствует общинная жизнь. Хоть и существует костяк прихода – двадцать, тридцать человек, но они, как правило, не объединены между собой ничем, кроме веры, «шапочного» знакомства и регулярного посещения храма. «Костяк костяка» составляют пожилые люди, которым время и обстоятельства позволяют больше времени находиться в храме; здесь они помогают, чем могут: следят за свечами, ходят со «сбором», подпевают на панихидах и молебнах… Остальные же прихожане живут своей жизнью, мало связанной с жизнью храма… Впрочем, я не вполне корректно выразился. Человек, который приходит на службу, исповедуется и причащается, конечно, связан с храмом и очень тесно, он соединяется с Господом, но если говорить, о «внешней»: административной, хозяйственной и социальной жизни прихода, то, к сожалению, прихожане в этой жизни почти не участвуют.

Главная особенность в организации городского прихода заключается в том, что в городе более жёсткая схема «разделения полномочий»: есть настоятель (в нашем храме, например, это Владыка), есть его помощник по хозяйственной части (эконом), в подчинении которого, в свою очередь, состоят кладовщицы, уборщицы, регистраторы, сторожа, садовники, строители, художники и т. д…

Словом, все те, от кого зависит внешняя жизнь храма.

С другой стороны есть старший священник и ещё несколько «очередных» иереев, но сфера их «влияния» распространяется только на исполнение богослужений и треб, да и то до известной степени. Общение с прихожанами ограничивается «частным форматом», когда кто-то подходит с вопросом, завязывает беседу, советуется со священником, получает ответ и т.д. За восемь лет служения в городе мне ни разу не приходилось участвовать в каком-нибудь приходском собрании, где сообща обсуждались бы насущные вопросы жизни прихода. Да я и не слышал, чтобы такие собрания где-нибудь проходили.

Но есть и отрадные примеры. В городах сейчас почти при каждом храме действуют воскресные школы, и это едва ли не единственная «площадка» для непосредственного, живого общения прихожан, правда лишь тех, у кого дети (или внуки) входят в определённую возрастную категорию. Кроме того, в нашей епархии организована и работа с молодежью: например при кафедральном соборе Симферополя существует «Братство Православных разведчиков-следопытов». Ребята при содействии взрослых общаются, ходят в походы, постигают основы христианской жизни… Несколько лет существует Центр молодёжных инициатив, организующий программы образовательных встреч для молодёжи, занятия в библейском классе, социальные, информационные проекты, молодёжные слёты, путешествия и паломничества… Некоторые храмы тесно сотрудничают с детскими интернатами, лечебными учреждениями, с колониями для заключённых… Хочется верить, что подобных примеров организации живой, общинной жизни со временем будет становиться всё больше.

Главная же проблема крупного городского храма сейчас – это верховенство административной власти и влияние её на духовную жизнь. Зачастую священник ставится в положение наемника, поскольку всё в храме подчинено зарабатыванию денег, причём это «делание» оправдывается самыми благородными целями: необходимостью реконструкции старых храмов, строительством новых, и т. д. Но этот «бескорыстно-меркантильный» интерес отрицательно влияет на духовную, богослужебную жизнь, навязывая свои, определённые стандарты. Примеров достаточно, но приводить их не буду, чтобы никого не смущать.

Вообще, приходская община в своём потенциале – это великая сила, но единство общины, как правило, ограничивается у нас единством Евхаристическим. И хоть это единство, несомненно, самое важное, но оно могло бы распространяться и на другие, повседневные сферы жизни. Тем более что главная задача нашего времени – это воцерковление большей части крещённого, но, увы, не просвещённого народа.

Нас активно отучали от церковной жизни семьдесят с лишним лет, и восстанавливать полноценную приходскую жизнь очень и очень непросто. Вообще иногда складывается ощущение, что священноначалие попросту боится инициировать развитие общинной жизни, чтобы не утратить контроль (духовный и материальный) над жизнью храмов. Конечно, такое недоверие к «народу Божьему» вызывает лишь взаимную настороженность и отчуждение и никак не служит тому, чтобы нам «едиными усты и единым сердцем славити и воспевати пречестное и великолепое имя Отца, и Сына, и Святаго Духа».

Впрочем, это только частное мнение «очередного» священника городского храма.

Священник Алексий Плужников, г. Волгоград

Я служу в маленьком вагончике 6х6 м2 уже семь лет, поэтому мне довольно хорошо известны особенности маленького городского прихода. В нём есть свои минусы и плюсы (как и везде).

Минусы в основном технические: нет возможности развить воскресную школу, что-то построить, так как средств хватает только на самое необходимое. Нет возможности роста прихода из-за ограниченности помещения. Вообще, мало возможностей для активной деятельности из-за очень ограниченного числа прихожан, так как в основном это пожилые женщины или молодые мамочки, обременённые детьми.

Плюсы такие: священник абсолютно доступен для любого прихожанина. Так как приход состоит из 40 человек, то всегда найдётся время побеседовать наедине, спокойно, не на ходу, Исповедь тоже не собирает огромных, многочасовых очередей.

За годы складывается тесная община, люди друг друга знают, дружат, помогают. Я тоже знаю всех, что облегчает взаимопонимание.

В маленькой общине не сразу, но всё же со временем складывается понимание того, что храм принадлежит им, а не священнику, поэтому все ответственны за содержание и благоукрашение храма, никто не ждёт, что богатый дядя-спонсор всё сделает за них.

Но главный плюс маленького прихода – это «домашность», когда все свои, когда в храме тепло и уютно, душевно, нет ощущения, как порой в больших соборах, что ты тут никому не нужен.

Подготовили Марина Юлова, Александр Яхонтов

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *